Он молчал, переваривая мои слова.
— Вспомни того крестьянина, который привёз меня к тебе тогда. Он же мог сдать меня Графу. Однако он не стал этого делать. А как поступили бы крестьяне из тех провинций, которые не принадлежали когда-то Империи Единорога? Ну, как, отвечай?
— Сдали бы Ордену, — еле выговорил он.
— Вот видишь. Светлый Союз давно уже перестал быть таким уж Светлым. Только ещё в восточных провинциях сохранились те идеалы, которые когда-то заставляли ваших предков поднимать оружие против орд тьмы. Скажи, могло бы такое произойти в Тёмное время? Я думаю, что нет. Тогда люди были другими. Недаром, что от вас отказались эльфы и гномы. В Великую Смерть они потеряли немало своих солдат, посланных в помощь союзникам. В отличие от Империи Грифона.
— Но мы не знали, что магистры погрязли во тьме! — закричал он. По его щекам начали течь слёзы горечи. Всё-таки моя речь пробрала его.
— А хотели ли вы это знать? — я отпустил его и подошёл к столу, на котором лежал целый ворох свитков. — Я думаю, что ты и сам можешь вспомнить немало моментов, когда магистры и Орден поступали ужасно. Но люди почему-то предпочитали считать, что так и нужно. Что всё это во благо. Я тут вычитал кое-что. Оказывается после Великой Смерти в новых, восточных провинциях было сожжено и разграблено немало городов и поселений. Обычно эти поступки приписывались еретикам, но почему-то всё время Орден оказывался рядом и уничтожал их. Ни одного еретика не оставалось в живых. Вот только перед этим они успевали уничтожить немало населения. Тебе раньше не казалось это подозрительным?
— Нет, — он виновато опустил голову. — Раньше не казалось. Но теперь-то я понимаю.
— Да уж. Понимаешь, — я взял второй стул и сел рядом.
Какое-то время мы молчали.
— О чём думаешь? — наконец-то спросил я его.
— Ни о чём.
— А зря. Как теперь жить-то собираешься?
— Не знаю. Нас, наверное, казнят за убийство магистра. Ну что ж, это даже к лучшему.
— Ага, значит, ты сдался? — я посмотрел на поникшего друга. Сейчас он не выглядел бесшабашным парнем, которым был раньше.
«Что ж, любые потрясения оставляют след. Хотя бы вспомнить меня», — я грустно улыбнулся, вспомнив, каким был вначале, когда только появился в этом мире — наивным и испуганным дурачком.
— Ну что ж, тогда тебе флаг в руки и с песней на эшафот. А я собираюсь ещё немного пожить, — сказал я, не дождавшись ответа. — Хотя жаль, что ты струсил.
— Что?
— Да-да. Не ожидал я от тебя таких паникерских поступков. Ты даже не побоялся лезть за мной в Пограничье, а тут… эх. Тебе-то самому не стыдно?
— Да ты…
— Что я?! — перебил я его. — Придурок, бесчувственный чурбан?! Думаешь, я не понимаю, что творится?! Думаешь, мне всё равно, что мой единственный друг в этом мире решил покончить собой под топором палача?!
— Я…
— Да уж молчал бы. Если, и правда, намерен сейчас сдаться, то я окончательно уверую, что Светлые Боги оставили эту страну и людей в ней.
— Что?
— А то! Ты разве не видишь, что это и есть самое страшное оружие, которым тьма окутала этот долбаный Союз?!
— Какое оружие?
— Отсутствие желания бороться. Вы ослепли не потому, что какие-то там магистры вместе с Орденом помогли вам в этом, а потому что сами пожелали этого. Люди в этой стране настолько погрязли в благополучии, что не хотят вылезать из своего удобного убежища и сделать хоть что-то правильное. Каждый из вас больше всего обеспокоен собой, а не окружающими.
— Но что делать? Что я могу сделать? Это же магистры и Орден. Им невозможно противостоять!
— Ты так думаешь? — я улыбнулся. — А вот это мы ещё посмотрим. Тем более ты не один — я буду с тобой. И даже мы вдвоём не одни. Если уж на востоке сохранились хоть какие-то ценности той, старой Империи, то значит, есть и другие, кто думает так же, как мы. Так что ты решил, Форест? Ты со мной или же без меня?
— С тобой.
— Вот и молодец, — я сжал ему руку и посмотрел в глаза. Теперь в них была решительность. — Но не будем действовать на горячую голову. Сейчас нам надо как следует отдохнуть. Так что завтра всё и решим. Думаю, у нас есть ещё какое-то время. А пока спать.
Везде туман. Он струится вдоль моего тела, приятно холодя кожу. Я стою совершенно голый, окружённый им. Такое ощущение, что это всё уже было со мной и не раз. Неожиданно подул сильный ветер, и туман стал рассеиваться. Когда это прекратилось, оказалось, что я стою посередине какого-то огромного зала. Здесь было очень темно. Единственное освещённое место, это рядом со мной. Буквально в паре метров передо мной стоял сверкающий трон. От него и исходил этот свет. Ослепительно белый он завораживал и притягивал меня к себе. Но стоило мне только протянуть к нему руку и дотронуться, как мир взорвался ослепительно-белой вспышкой и я проснулся.
Я лежал у себя в постели и впервые за долгое время помнил, что мне снилось. Во сне этот трон настолько выглядел реальным, что я сразу же вспомнил то, что видел в окне Цитадели. Безусловно, это был именно он. Более того, ставшая уже привычной головная боль по утрам куда-то пропала. А ещё осталось непреодолимое чувство, что мне необходимо побывать там.
Во что бы то ни стало!
Через час мы сидели с Форестом в кабинете магистра и распивали бутылку, найденную в шкафчике стола.
— Есть идеи, что теперь делать? — спросил он.
— Есть одна мысль. Вот скажи мне. Ты вроде как говорил, что маги жизни могут менять существ. А ты мог бы поменять свою внешность?